Неточные совпадения
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний.
Лежа на кане, я нежился
под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы в котел с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря,
дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю в лесу, около костра,
под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
Случилось это так: на дворе, у ворот,
лежал, прислонен к забору, большой дубовый крест с толстым суковатым комлем.
Лежал он давно. Я заметил его в первые же дни жизни в доме, — тогда он был новее и желтей, но за осень сильно почернел
под дождями. От него горько пахло мореным дубом, и был он на тесном, грязном дворе лишний.
Даже не улыбается, а говорит себе просто и с легким сожалением, нехотя беседует. Так и остался
лежать, а в
дождь забирался
под крышу и иронически ухмылялся, — совсем рехнулся мужик.
Ехали
под дождём, в коляске было пять человек, один
лежал в ногах Артамонова и бормотал...
Вот — река, ещё розоватая и золотая в лучах солнца. Вода, мутная от
дождя, слабо отражает прибрежную зелень. Где-то близко плещется рыба; этот плеск да пение птиц — все звуки, нарушающие тишину утра. Если б не было сыро, можно бы лечь на землю, здесь у реки,
под навесом зелени, и
лежать, пока душа не успокоится.
Ольга Михайловна сидела по сю сторону плетня, около шалаша. Солнце пряталось за облаками, деревья и воздух хмурились, как перед
дождем, но, несмотря на это, было жарко и душно. Сено, скошенное
под деревьями накануне Петрова дня,
лежало неубранное, печальное, пестрея своими поблекшими цветами и испуская тяжелый приторный запах. Было тихо. За плетнем монотонно жужжали пчелы…
*
На заре, заре
В дождевой крутень
Свистом ядерным
Мы сушили день.
Пуля входит в грудь,
Как пчелы ужал.
Наш отряд тогда
Впереди бежал.
За лощиной пруд,
А за прудом лог.
Коммунар ничком
В землю носом лег.
Мы вперед, вперед!
Враг назад, назад!
Мертвецы пусть так
Под дождем лежат.
Спите, храбрые,
С отзвучавшим ртом!
Мы придем вас всех
Хоронить потом.
Вернувшись в избу, он ощупью добрался до печки, лег и укрылся с головой.
Лежа под тулупом и напряженно прислушиваясь, он уже не слышал человеческого крика, но зато удары грома становились всё сильнее и раскатистее. Ему слышно было, как крупный, гонимый ветром
дождь злобно застучал по стеклам и по бумаге окна.
Они
лежали под открытым небом,
под дождем и холодным ветром, окровавленные, трясущиеся и промокшие, и в воздухе стоял какой-то дрожащий, сплошной стон от холода.
Старик сидел
под деревом, которого густые ветви, сплетшись дружно с ветвями соседних дерев, образовали кров, надежный от
дождя. Против него был разложен огонь; груда сучьев
лежала в стороне. Ересиарх дремал, и в самой дремоте лицо его подергивало, редкая бородка ходила из стороны в сторону. Услышав необыкновенный треск сучьев, он встрепенулся. Перед ним лицом к лицу Последний Новик, грозный, страшный, как смертный час злодея.